Иерей Михаил Чичик: пламенный воин Христов
Добрый, терпеливый, великодушный. Так бы я сказала, если бы меня попросили описать отца Михаила тремя словами. А потом бы добавила: это человек, который не гонится за оберткой, но всегда пытается доискаться содержимого и называет вещи своими именами. О священнической доле, вехах развития прихода и максимальном христианстве мы беседуем с настоятелем прихода храма в честь собора Сибирских святых иереем Михаилом Чичиком.
— Когда вы поняли, что хотите стать священником? Что послужило отправной точкой?
— В детстве, когда был в пятом или шестом классе. Бабушка ходила в храм, и я пошел за ней. Было забавно, когда она делала поклоны. Помню, я смеялся. А потом перестало быть смешно, и я начал молиться с ней. Думаю, потому что бабушка искренне верила. В семье все было не так просто. И потом это были 90-е, начало 2000-х, порой в доме буквально не было куска хлеба. Мать работала, как могла: и пекарем, и в ларьке трудилась. Все это сыграло свою роль — скорби приводят к Богу. Пришла мысль пойти в воскресную школу при Знаменском соборе, в 16 лет я ее окончил. Захотелось пономарить, попросился в храм святой великомученицы княгини Варвары при настоятельстве отца Геннадия Князева. Окончив школу, поехал в семинарию. Был период слабости, когда мама хотела отдать меня в училище после 9 классов. Конечно, ее желание было обусловлено трудностью финансового положения в семье. Но это прошло, с Божьей помощью… В 9-ом классе я уже имел желание поступать в семинарию. Не было такого, мол: «А! Я в семинарию пойду». Все логично шло само собой. После 11-и классов никаких вопросов не осталось — только в семинарию.
— Существует предубеждение, что попы те же чиновники, только одеты в другие одежды, и на шеях кресты, но люди идут туда за властью. А что для вас священство?
— Служение Богу и людям. И этим все сказано. По поводу предубеждения — в последнее время я чаще другое слышу. Еще в детстве у меня были постоянные дебаты с братом. Он говорил, что все попы с «трубами» ходят. Но на фоне нашей семьи практически любой был богатым. Я слышал, конечно, про «сытные места» и подобное. Уже будучи пономарем, при общении с отцом Геннадием я выяснил, что не очень уж сытно. Мне кажется, большая часть священства даже не среднего достатка, скорее ниже. И я не шел в священники с мыслью, что буду много зарабатывать, что у меня будет мерседес. На самом деле, как у любого рабочего человека, у меня те же проблемы: ипотека, обеспечение семьи, садик, школа. Моя машина «Хонда-Лого» — старушка, ей уже 17 лет. Тут как в притче: пчела среди кучи навоза видит цветок, а муха среди цветов находит кучку навоза. Так и в отношении священства. От государства мы никакой помощи не получаем. В приход ни государство, ни даже епархия не вложили ни копейки. Думаю, половина всех средств собрана бабушками Никольского собора и часовни в честь преподобного Александра Невского. Какая-то часть собрана предпринимателями. Казначей Виктор Вячеславович Харин пожертвовал своим трудом при строительстве.
Настоятель прихода, иерей
|
|
— Расскажите, трудно начинать свой приход? Что вам больше нравится: иметь свой маленький приход или быть в большом храме штатным священником?
— Здесь есть два подхода. Если подойти с позиции практики, то проще быть штатным священником, получать зарплату и просто выполнять свою работу, не обременяя себя административными сложностями. А если с позиции философии подойти, творчески, то мне проще быть настоятелем на своем приходе, потому что я уже возымел опыт штатного священника, есть определенные взгляды, которые мне бы хотелось реализовать на своем приходе. Хотелось, чтобы приход был социально направленным. Сестричество — первое, что появилось в приходе. Благословил в 2014 году. Сестры собирались в кировской больнице при часовне преподобного Александра Свирского. Сестричество стало объединяющим фактором для прихода, у которого еще даже не было храма. К началу строительства костяк общины уже сложился. Очень бы хотелось развить еще социальное служение, чтобы активнее заниматься с многодетными, малоимущими семьями. Как показывает жизнь, нуждающихся семей очень много, но не все они открыто об этом говорят. Это тоже веха миссии привлечения людей в храм. Идей много, а ресурсов мало. И финансовых, и человеческих…
— Приходится везти все на себе?
— Поначалу да. Потом появляются помощники и даже журналисты [смеется]. В семинарии у нас был урок, и наша преподавательница, глубоко уважаемая мною женщина, задала вопрос: «С чего бы вы начали свою приходскую деятельность?». В тот момент я ответил: «С воскресной школы». Приходят дети, с детьми приходят родители — воцерковляется весь приход. Это обязательно и неотделимо. В августе 2017 года Владыка освятил храм, в октябре того же года открылась воскресная школа для детей. Следующим шагом стали беседы со взрослыми для людей, которые хотят углубить свои знания и влиться в практику богослужения. Очень хотелось создать футбольную команду «Ратник» от воскресной школы. В данный момент она существует только на бумаге. Было вложено много сил и трудов, и финансов в нее — удалось привлечь спонсоров. У нас был и зимний турнир, и в летних мы участвовали, в любительских турнирах, в епархиальных. Мне бы хотелось эту деятельность развивать дальше на своем приходе. Тем более в нашем генплане Владыкой благословлено создание футбольного поля. По плану, это будет храмово-спортивная территория с хвойным парком, где всегда зелено и свежо.
|
|
Награды:
|
— Много раз вы говорили на проповедях о негативе вокруг православия. Как под таким прессингом удается идти вперед?
— Процентов на 95 вся шумиха создается медийным ресурсом. Заходишь в интернет, а там же «святое дело» облить грязью православие. Идет формирование образа зажравшегося попа с большим животом, на мерседесе, в двухэтажном коттедже, с навороченным телефоном. Наверное, есть в нашей среде люди состоятельные. Но дело в том, что в нашей среде есть и очень бедные, и их почему-то не замечают. Нас трое священников, которые достаточно близко общаются между собой: отец Анатолий Штефан ездит на «жигули» пятой серии 1998 года, отец Никанор Меркулов на старом «матизе», а у него восемь детей. Думаю, если бы преследовались деньги, нужно было бы бизнесом заняться. А священник идет служить Христу и людям. В царской России у священника была зарплата от государства. Во времена Ветхого Завета была десятина. В Киевской Руси тоже князья давали десятину на содержание церквей, священников. А сейчас никто десятину не платит. Никто не может этого требовать с человека, потому существуют пожертвования на требы, которые кормят и храм, и священника. Храм нужно топить, обслуживать, оберегать, обновлять утварь. Говорят, церковь освобождена от налогов. Она освобождена только от земельного налога. Если ты официально поставил человека на зарплату, ты обязан платить все отчисления по закону как работодатель. За услуги электрика надо заплатить. Сигнализация? Надо заплатить. Кнопка вызова росгвардии тоже оплачивается ежемесячно. Финансовая составляющая весьма болезненная.
Был такой Збигнев Бжезинский, американский политолог. Он сказал, что после распада СССР последний враг остался — и это Русская Православная Церковь с ценностями семьи, брака, государственности. Достаточно вспомнить преподобного Сергия Радонежского и его послушников, погибших на Куликовском поле, отстаивая самобытность государства. Русский мир передается через Русскую Православную Церковь — столп государственности. Те, кто поддается медийной шумихе, работает на врага. Конкретно на запад.
Как прорываться? Стиснул зубы и вперед, несмотря ни на что. Когда пытаешься кого-то переубедить, все заканчивается фразой «ты единственный такой настоящий, а остальные все плохие». Но если на все внимание обращать, то не остается никаких душевных сил.
Образование и карьера:
|
|
— Кто-то помогает? Кому вы лично благодарны?
— В первую очередь, Господу Богу. Отцу Геннадию Князеву, руководителю социального отдела епархии, человеку, который ввел меня в православие. Через него получил и рекомендации в семинарию, и потом характеристику на рукоположение. Настоятелем Никольского собора был отец Алексий Курлюта. Он и сейчас является духовником, исповедует ставленников — тех, кто готовится принять диаконский или иерейский сан. Это опытнейший священник, к которому я и по сей день отношусь, как к духовнику, и на исповедь езжу. Отец Алексий Курлюта в 2009 году благословил создание «Ратника». Супруга его матушка Ирина и сейчас советом помогает. Это люди, которым я благодарен.
— Как вы оцениваете духовно-нравственное состояние современного общества в Кузбассе? Все плохо или надежда есть?
— Если говорить о прихожанах храма, то мы как корабль веры, на котором собрались люди, живущие Христом. Это люди, которые Христа и заповеди Божии ставят на первое место. Следование за Христом – это обожествление личности. Апостол Павел говорит: «Вы боги». Следуя за Богом, мы должны уподобляться Богу. Это о людях, которые воцерковлены.
А если говорить о тех, кто находится за церковной оградой, тут очень сложно. Даже архисложно. Тут все эти моменты, о которых мы уже говорили: предвзятое отношение к священнику, попытка закрыться от священника, потому что так или иначе это взывает к совести. Иногда идешь в подряснике, смотришь, люди креститься начинают, Бога призывают. И это люди, которые, по крайне мере, не так критично настроены. При всей юмористичности ситуации не скептичны. Вопрос возникает о тех людях, которые никак не реагируют.
Как-то в 2006 году, будучи семинаристом в Тобольске, я зашел в магазин, чтобы взять бутылку кагора для Литургии. Я подчеркиваю, для того, чтобы отслужить Литургию. Попросив кагор в магазине, я столько услышал, типа, ты берешь, чтобы напиться. Я сказал, что это для служения Литургии, но это было примерно так, как в Писании сказано Спасителем: «Не мечите бисер ваш пред свиниями». Это скорее послужило поводом для глумления и кощунства.
В целом, как сказал Ориген, каждая душа по природе своей христианка. Но насколько сам человек христианин? Душа рвется и просит, да вот грехи не пускают. Есть такое утверждение, что в душе мы все верующие. Порой этой фразой пытаются оперировать, мол, зачем мне ходить в храм, я в душе верю.
А когда человек совершает какой-то грех, ты задаешь вопрос, кто у вас в душе? Когда вы совершаете грех, неужели Бог вас на это сподвигает? Получается, есть и дьявол в душе. Достоевский говорил: ангел и бес борются друг с другом, и поле их битвы — это сердце человеческое. Эта битва происходит постоянно. А священник может пытаться воздействовать на ту сторону, на которой стоит ангел, и призвать все-таки следовать за Христом. Делом, а не словом.
— В нашу эпоху потребления, полную соблазнов, вам вера помогает удерживаться от искушений?
— То, что я еще живой, — следствие веры в Бога. Есть такой момент подросткового противления, подросткового отрицания. Сейчас любят, чтобы это работало против церкви. Вот у меня сработало наоборот. За церковь. Кто помнит 90-е годы, начало 2000-х, достаточно было включить телевизор, и увидеть порнографию, блудные сцены. Сейчас это еще как-то ограничено. Дух противления у меня против подобного общества был в сторону христианства. Конечно, не интеллектуально, а на уровне чувств: противляться, потому что противно. Это противление доходило до того, что я мог быть не согласным с учителем, с учениками в вопросах нравственных. Ригоризм некий, максимализм. Если христианство, то максимально. Сам себя я тоже обличал немало. Это заставило следовать за Христом, иначе бы не жить. Соблазны, конечно, существуют для всех нас, в телевизоре, не в телевизоре. Есть цитата: «Дьявол не может сделать привлекательным ад, поэтому он делает привлекательной дорогу туда». Многие вещи прикрыты благовидными посылами: ЭКО, эвтаназия, аборты. А почему это не называется убийством?
Наше время напичкано красивыми поводами для греховных вещей и явлений. Например, мы сейчас берем кредиты, ипотеку. А по сути, банк — это ростовщик, который дает деньги в рост. Василием Великим сильно осуждалось.
Есть понятие гражданский брак, а это ведь тоже подмена понятия. Гражданский брак — это брак, который регистрируют в органах ЗАГС. Все прочее, по сути, блудное сожительство, и это тоже самообман. По церковным канонам, если жених обесчестил невесту до брака, три года отлучения от Церкви, от причастия. И когда я привожу в пример свою семью и некоторые другие семьи, мне говорят, да, мол, вы такие одни, чуть ли не дурачки, сейчас никто так не живет. А зачем это надо до брака?
Философия-эзотерика — очень серьезное искушение, потому что неокрепшие души очень легко подчиняются. Соблазнов много. Интернет в широком доступе, каждый может высказывать все, что вздумается. Это основано на тщеславии. Только сейчас появились попытки ввести хоть какую-то ответственность. Тут очень сложно и молодым, и людям средних лет, и пожилым. Наверное, надо иметь добродетель рассуждения. Уметь рассуждать, думать и, главное, иметь сердце. В остальном Господь искреннее ищущее сердце никогда не оставит — все равно приведет к истине.
— Батюшка, а что труднее всего?
— Для меня самое сложное, выражаясь языком аскетики, — это печаль. Выражаясь языком психологии, это депрессия. Состояние это довольно тяжелое. Нападки на Церковь, и ты не можешь достучаться до людей, которые вроде бы верующие, но при этом совершают тяжкие грехи да еще оправдание ищут. На меня это влияет. Понимаю, что я и сам не Сергий Радонежский, не Паисий Святогорец. Я тоже человек грешный. Может быть, если бы ты сам имел чуть больше святости, и эти люди бы тебя больше слышали. Во всяком случае, как сказал Пушкин, «глаголом жечь сердца людей», может тот, кто больше горит верой, чем все остальные.
— Что заново разжигает огонь в груди?
— Во-первых, это путь, который надо проходить и неоднократно. Есть такая книга Екклесиаст, которая начинается словам «Суета сует и все суета». Книга, пропитанная, на первый взгляд, очень большим духом уныния, депрессии. И этот мир не исполнен радости. Мы пытаемся только быть сопричастными радости. Как говорил апостол Павел: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите». Но дело в том, что до такого состояния можно дойти, только почувствовав дно — разочарованность в этом мире. Глубинное дно можно почувствовать только один раз в жизни. Но так или иначе уходить на дно можно достаточно регулярно. На меня все это сильно действует. Обывателю, неверующему человеку может показаться, мол, сказали и сказали. Но, представьте, ты трудишься над чем-то, цветок растишь, может, дерево, может, что-то строишь, а оно все раз и разваливается. И ты расстраиваешься. И порой ты говоришь какие-то вещи, пытаешься донести и не просто сотрясаешь воздух, ведь ты и сам этому сопричастен, пытаешься, чтобы твоему примеру люди последовали, а в итоге слышишь, что ты ретроград. Батюшка, что вы говорите, так никто не живет… И до брака можно и вообще можно что попало делать и при этом быть верующим в Бога. Происходит попытка оправдания себя.
Выйти из этого состояния помогают, как ни странно, те люди, которые, находясь в очень сложной духовной и жизненной ситуации, несмотря ни на что, остаются людьми верующими и не прибегают к оправданиям. Люди на одре болезни, умирающие, брошенные дети. Горе человеческое заставляет окончательно почувствовать дно, оттолкнуться и дальше плыть, потому что это то, ради чего ты служишь.
В чем-то это состояние напоминает историю пророка Илии. Он думал, что остался один. Бог его утешил, сказав, что есть еще семь тысяч во Израиле, которые не преклонили колена, не лобызали Ваала-идола.
Идти за Христом — это еще и бороться с идолами в себе. Как сказал Серафим Саровский, все сходится на тебе самом: «Спасися сам, и тысящи вокруг тебя спасутся».
— В работе с людьми вы и психолог, и учитель, и лидер, и душ врачеватель. Я ни разу не замечала в вас раздражения. Как удается сохранить терпение?
— Священник тоже человек. С одной стороны, это лицо, которое носит священный сан, которое приняло участие в таинстве Священства. Это благодать Божия, это возможность проводить службы, человек, через которого совершается Таинство. С другой стороны, священник еще и человек. Терпеть порой приходится волей-неволей. Жизнь показывает, что бить человека в лоб не всегда педагогично и практично. Бывает, перетерпишь, попытаешься спокойно сказать, в итоге человек обличается собственной совестью. И это спасительно. Если бы вспылил, то, возможно, человека бы это ранило настолько, что он бы не смог пережить внутренне эту ситуацию.
Терпение драгоценно. Христос это показал. Но есть мера всему. Был случай, приходил мужчина, когда мы ставили забор, сказал, что он неоязычник, говорит: «Вы еврей?». Говорю: «Нет». А он: «А почему вы верите в еврейского Бога?». Я ему, конечно, сказал слова Спасителя, что придут от запада, от востока, от севера, от юга и возлягут на ложе Авраама, Исаака и Иакова во Царствии Небесном. Он напирал, нарывался на недоброе слово, плюс ко всему был в нетрезвом виде. В итоге я ему сказал так: «Знаете, я человек грешный. Если что, могу и ответить». На этом наш разговор подошел к концу.
Терпение терпению рознь. И смирение смирению рознь. Я встречал хорошую статью о том, как служил Николай Угодник. Святитель Николай дал пощечину Арию, еретику, на первом Вселенском соборе. Такая пылкость чувств была у Николая Угодника. Ему было противно слушать кощунство. Что бы сделал Николай Угодник в наше время, даже страшно представить. Поэтому благодарите Бога, что служат такие же люди со своими грехами, которые вас могут понять и войти в ваше состояние. Такой же священник, испытывающий подобные искушения, семейные неурядицы и финансовую нужду.
— Многие прихожане отмечают в вас чувство юмора. Оно помогает в служении?
— Очень помогает. Это тоже своего рода педагогика. Проще постараться перевести все к доброму юмору. Любому человеку легче разговаривать, когда простая атмосфера, добрая. Над проблемами легче смеяться, чем над ними плакать. Хотя порой так хочется попереживать [смеется]. Но для шутки иногда нужно определенное усилие. Иногда хочется не сыронизировать, а ответить пожестче.
— О чем говорят священники, когда вместе соберутся на чай?
— О жизни поповской [смеется]. О разном, но в том числе и о священнической доле. Когда соберутся коллеги, они же говорят о своей работе. У каждого свои проблемы, пытаешься у другого священника и опыта набраться. Кто-то был благочинным, кто-то настоятельствует дольше, у кого-то больше духовного опыта, чем у тебя. Это и поддержка друг друга.
— Чем увлекаетесь, батюшка?
— Раньше была направленность на футбол. Был играющим тренером. Нравятся единоборства. В подростковом возрасте занимался тхэквондо. С ребенком уже успели походить на каратэ шотокан. Тренер, которого я сам лично крестил, мне импонирующий человек, ушел в вечность. И сейчас бы занимался, надо только время и средства. Утрата близкого человека поставила некую перемычку.
Из чтения мне нравится фантастика. «Солярис» Станислава Лема. То, как он преподносит проблемы биоэтики. Я вообще говорю, что фантастики нет. Это реализм будущего. А «Терминатор»? Книга, по сути, пророческая. Сейчас подошли уже к технологиям управляемости без человека.
Любимый автор у меня Клайв Льюис. Он настолько здоровский автор, что у него все получилось: и «Хроники Нарнии», все ее части, и «Космическая трилогия» — христианская фантастика, и «Письма Баламута», и «Расторжение брака». Много интересного у него. Глубокие христианские произведения, хотя написаны совершенно не в богословском ключе.
Приходится увлекаться тем, чем занимаюсь, ведь невозможно отделить служение от жизни.
— Каковы ваши цели, отец Михаил?
— Существующие награды не меняют твоей сути. Как был священником, так и остался. В приходе хотелось бы добиться всех намеченных целей, развить приход не только материально, но и духовно. Лишь бы люди пришли к вере и в Церковь. Ну и, конечно, Царство Небесное [смеется].
С отцом Михаилом беседовала Надежда Бойкова,
фото автора